– Дерьмо, – пробормотал Карл. – Репортеры будут в два часа. Убирайся отсюда, ради всего святого, пока они нас не заметили. – Он посмотрел на нее сверху вниз, и глаза его сузились. – Иди наверх и оставайся там до завтрака. Мы обсудим все утром.

Она с облегчением повернулась, собираясь покинуть банкетный зал. Карл, как она уже заметила, коренным образом изменился, как только они прибыли в гостиницу, и она отнюдь не наслаждалась этой его новой стороной. Он оказался первоклассным мудаком. Но все, что здесь происходило, заставляло ее серьезно пересмотреть их совместное будущее.

Личный помощник пастора Грегори Вудса, Мэйбл, стала для Вэнни еще одним кошмаром. Женщина была груба и высокомерна. Идея возвращения в комнату, которую они занимали вдвоем, увлекла ее подальше от лифтов. Зато табличка «Бар» так и манила. Она решительно шагнула к ней, и вошла в тускло освещенное помещение. Все столики были заняты, но она заметила свободный табурет у стойки. Пила она редко, и бары не были ее привычной сценической площадкой.

Как только она приблизилась, бармен поймал ее взгляд. Ему было слегка за тридцать, и он так и сверкал дружеской улыбкой:

– Чем могу вам помочь?

Вэнни, занимая свое место, разгладила на коленях длинную юбку и сунула руку в карман, немедленно пожалев, что оставила свою сумочку в комнате. Хотя у нее были при себе двадцатидолларовая банкнота и ключ-карта от номера. Права остались в бумажнике, и она ничем не смогла бы подтвердить свой возраст, если бы он попросил ее предъявить удостоверение личности. "Интересно – что сделалось с моей удачей?"

– Просто чай со льдом, без лимона. Благодарю.

Он кивнул и отвернулся, чтобы принести ей напиток. Она сидела, опустив голову, пока слева от нее кто-то не откашлялся. Вэнни очень надеялась, что это не какой-нибудь здешний пьяница собрался за ней приударить – именно по этой причине она и ненавидела бары. Один глубокий вдох – и она повернула голову, оказавшись лицом к лицу с ее сотоварищем по барной стойке.

И автоматически задохнулась, когда разглядела его черты. Для нее стало шоком – понять, что там был не просто «какой-нибудь парень». У него была твердая линия подбородка, ярко выраженные скулы, полные губы, и все это так и кричало – Новый Вид. Ее взгляд опустился ниже, на джинсовую куртку, и невольно отметил, как тесно облегают рукава его плечи и бицепсы. На нем не было щегольской черной формы ОНВ, как на тех нескольких, которых она заметила раньше, мельком оглядывая вестибюль.

Она опустила глаза, чтобы взглянуть на его джинсы. Те как влитые сидели на мускулистых бедрах. Ее внимание снова рванулось вверх, чтобы немного поглазеть на его лицо. "Только не спрашивать. Иначе твоей удаче может еще больше не повезти". Потом ее охватила паника. Карл уже закатил бы истерику, если бы кто-то заметил, что она сидит рядом с Новым Видом, и сообщил об этом ему или его отцу.

Этот Новый Вид обладал прекрасными карими глазами с длинными темными ресницами. У него были шелковистые черные волосы, которые падали прямо ему на плечи. Он моргнул, прежде чем с нею заговорил.

– С вами все в порядке? Вы что-то совсем побледнели, и руки у вас трясутся.

У его голоса оказался глубокий тон, пославший острую нервную дрожь вдоль ее позвоночника. Она даже не была уверена – это от страха, или потому, что именно такого рода голоса она находила сексуальными. Он был грубым, мужественным и приятным одновременно. Она изо всех сил старалась придумать ответ, но была вынуждена признать, что стала совершенно косноязычна.

Он наклонился чуть ближе:

– Я не опасен, если это то, что вы слышали о моем виде. И никогда на вас не нападу. Вы хотите, чтобы я ушел? – Он слегка напрягся, как будто собирался встать со стула.

– Нет! – Ей наконец удалось заговорить. Она чувствовала себя виноватой от того, что из-за ее жалкой реакции он готов был отсюда уйти. – Я просто удивилась, вот и все. Вы и здесь хороши, там, где сидите.

Он откинулся на свой барный стул. Бармен ее отвлек, когда принес ей холодный чай и плеснул темного цвета напиток Новому Виду. Она вытащила двадцатку:

– Я плачу за нас обоих. Сдачу оставьте себе. – Это была самая малость, которую она могла сделать после того, как заставила его почувствовать неловкость.

– Вы не должны этого делать.

Бармен испарился, и она повернулась лицом к мужчине с голосом-виски. Его нос оказался шире, чем у большинства людей, но глаза с длинными темными ресницами были поразительными. Даже красивыми.

– Считайте это моей версией извинения. Мое настроение к вам не имеет никакого отношения. Я весь день терпела из последних сил.

Он поднял свой стакан и сделал глоток:

– Спасибо.

– Пожалуйста. – Он отставил напиток, провел ладонью по бедру, затем предложил ее ей. – Я Смайли.

Ее до сих пор оглушенный разум с трудом продирался к значению этого слова. Ходили слухи, что они выбирают себе имена, отражающие их личность. Это показалось ей чудесным.

– Вэнни.

Его рука была большой и теплой. Он взял ее ладонь очень мягко, потряс ее и отпустил:

– Вэнни – красивое имя.

– Это значит Tраванни. У мамы был пунктик на всякие странные имена. Свое я ненавижу. Всю жизнь я только и искала, куда бы деться от Вэнни. – Она потягивала свой чай, изо всех сил стараясь не лепетать. С ней такое случалось, когда она нервничала, и разговор с Новым Видом заставлял ее чувствовать себя именно так. – Моя бедная сестренка застряла с Moртимией. Она обычно отказывается называть людям свое полное имя, и обходится просто Mиа. Мы с ней уверены, что наша мама была помешана на вампирах.

Он казался немного смущенным:

– Я не понимаю.

Она улыбнулась:

– Tрaвaнни напоминает мне о Трансильвании, доме Дракулы. Moртимия... ну, Морт вообще переводится как «мертвый», а Mиа значит «я». «Мертвая я».

Теперь он хихикнул. Это был хороший звук:

– Ясно. А существуют какие-нибудь другие родственники со странными именами?

– У меня есть старший брат. Он на всю жизнь увяз с Каунтом, что значит «Граф». Опять же вампирская тема. Граф Дракула. Она говорила, что это означает «благородный», но мы ей не верим. "Немедленно заткнись!" – приказала она себе, однако Новый Вид засмеялся. Она расслабилась. – Она странная, но мы ее любим.

– А что обо всех этих именах думает ваш отец?

Она колебалась:

– Он у нас был трудоголиком. Он часто уезжал из страны по делам, когда большинство из нас родились, так что не думаю, что у него было много исходных данных. Обычно он оставлял ее беременной, а затем улетал. Мы шутим, что всегда можем узнать, когда у него были отпуска, путем отсчета девяти месяцев от наших дней рождения. Он только недавно вышел в отставку.